Надо стесняться нашей отсталости, ее надо преодолевать. У первого казахского журнала «Айкап» трудная судьба, об этом писали и говорили не раз. Первый его номер вышел 10 января 1911-го в Троицке, затем до сентября 1915-го было выпущено 88 номеров. Спустя 97 лет, в апреле 2012-го, журнал был возрожден писателем и издателем Кагабаем Сарсекеевым. Но, к сожалению, спустя два года он скончался, и выпуск издания снова был прерван. За третье возрождение взялись журналисты и филологи КазНУ им. Аль-Фараби. И первым их собеседником стал Олжас Сулейменов. — Олжас Омарович, с чем у вас ассоциируется название нашего журнала? — Представляю: старейшины в многоканатной юрте у дастархана с кумысом обсуждают пройденное, и главный аксакал, вдруг осознав, какие шансы были упущены племенем, с силой хлопает себя по колену — «Ай кап!..». Значение этого устойчивого выражения за прошедшие десятилетия не изменилось. Оно соответствует энергичному русскому — «Эх, как жаль! Черт возьми!..». Возглас подводит неутешительные итоги, но деятельных людей он возбуждает к дальнейшей, более плодотворной работе. — Как вы считаете, изменилась ли в наше время семантика названия журнала? Продолжаем ли мы сожалеть о сказанном и сделанном? — Мухамеджан Сералин, называя так свой журнал, понимал, с каким отставанием, с какими культурными потерями его народ подошел к XX веку. И того не хватает, и этого нет. И он создает орган яростной публицистики, которая клокочет во внешне спокойных публикациях первых номеров. Задача — возбудить чувство чести и долга у грамотных казахов. А сколько их было в то время? Интеллигентнейший Галым Ахметов в 1980-х показывал мне как руководителю Союза писателей фамилии и жизнеописания около 300 казахов, до революции закончивших университеты и технические вузы императорской России. Он разыскивал эти имена и составлял их биографии почти всю свою жизнь. И собирался передать все материалы в Академию наук Казахской ССР. Но началась разрушительная перестройка. Канули в Лету и Казахская ССР, и академия. Драгоценнейший список не был опубликован и обсужден. Жаль, что я не смог убедить Галекена доверить эти папки мне. Ай кап!.. — В номерах журнала за 1913 год Мухамеджан Сералин так определил главные задачи: перейти к оседлости, построить города (речь идет об аулах деревенского типа), при этом не отрываясь от земли; открыть школы и медресе, стать образованными и культурными; взять религиозные дела в свои руки, избрать своего муфтия; иметь своих депутатов, с тем, чтобы они могли отстаивать с трибуны Государственной Думы народные интересы и доносить их до правительства. Что изменилось за прошедшее время? Актуальны ли эти задачи сегодня? — Программа Сералина, можно сказать, в основном была выполнена в XX веке. Но без участия первой казахской интеллигенции, уже истребленной в 1920-30-х годах. Переход к оседлости происходит до сих пор. И на всем пути это было сопряжено с непрофессионализмом и крайней жестокостью исполнения. Чего стоит хотя бы трагически ускоренная коллективизация 30-х, погубившая миллионы? Мы привычно виним Сталина и его приспешника Голощекина, но оставляем в стороне белсенди («активистов»). Эти остервенелые исполнители сыграли страшную роль в беде народа. Я попытался выяснить этимологию этого слова. Оно не казахское по звучанию. Скорее всего, это татарская передача казахского бiлсiн-де («пусть узнает — скажи»), выражающего смысл деятельности преданного раба: пусть начальство узнает о его ретивости. (Писарями были татары, а белсенди — полуграмотные активисты.) В Средней Азии были свои активисты. Но их деятельность сдерживалась религией и бойцами отрядов самообороны, на которых официальная пропаганда перенесла кличку басмачи (начиная с 1918 года, узбеки так называли отряды большевиков, прибывших из России, и их союзников — дашнаков из Закавказья, отличавшихся особой нелюбовью к мусульманскому населению). «Бас» — «дави», «басма» — «подавление», «оккупация», «басмачи» — «подавитель» («оккупант»). Советская власть открывала для ополовиненного голодом и репрессиями народа школы и рабфаки, которые к 1950-м годам превращались в институты и первый университет (КазГУ). Появились свои депутаты в Советах и постоянное представительство в Москве. В общем, программа алашординцев в основных деталях совпала с планами большевиков. Но Сералин и его единомышленники не предполагали, что народ заплатит такую цену за исполнение этих естественных в наступающем веке мер. Алашординцы, как и просветители из Казани, мечтали создать в составе России светское государство, уважающее ислам. Знание и вера должны формировать современного человека, а не только знание, и не только вера. Таков был их выбор, который сохраняет свою актуальность и в новом веке. Прошло более ста лет после статьи Мухамеджана Сералина «Бiзге не iстеу керек?». Этот вопрос мы и сегодня себе задаем. Он из разряда вечных. — Что, по-вашему, приобрели и что потеряли казахи за эти сто лет? Какова участь и где место наше, казахов, в современном историческом процессе? Каково будущее нашего государства, имеющего 550-летнюю историю? Что вы вкладываете в понятие «Мангiлiк ел»? — Что в силах поэта? Не лгать. Я не лгал, встречаясь с дурным в науке и жизни. Не лгал, когда видел хорошее. О том, что мы потеряли в XX веке, уже сказано. Что приобрели? Стопроцентную грамотность, письменную литературу, современную науку (в основном гуманитарную). И на исходе века — государственную самостоятельность. Стали государством, заметным в мире, лидером антиядерного движения. Моделью интернационального развития. Мангiлiк ел — пока поэтический образ. Выражение мечты народа. Поколениям придется постараться, чтобы эта мечта воплотилась в реальность. Надо суметь наладить добрые отношения со всеми соседями — и великими, и малыми. А для этого выработать прочную философскую основу, которая бы всегда определяющим образом влияла на наши будущие экономические и политические программы. Фундаментом этой философии может стать Формула Пути — «от веков зависимости через период независимости к эпохе осознанной взаимозависимости». Я не согласен с определением «550-летняя история». Не хочу, чтобы эти рубежи закрепились в сознании молодых. Событие, состоявшееся 550 лет назад, — это не начало, а один из эпизодов нашей истории, о чем говорят лексические и письменные артефакты, изучению коих я посвятил более полувека. — Не могу не задать вопрос, который сейчас на фоне всего происходящего в мире и в нашей стране звучит не менее остро — о судьбе казахского языка в новых условиях перехода на трехъязычное обучение. Как вы относитесь к нововведениям в нашей многострадальной системе образовании и к бесконечным дискуссиям на эту тему? Какой смысл приобретает сейчас призыв М. Сералина и М. Дулатова «Оян, казах!»? — «Оян, казах!» — это призыв не к революционному восстанию степного пролетариата, как понимали некоторые. Все народы Российской империи спали. Пушкин надеялся на просвещение, которое поможет России «воспрянуть ото сна». Просвещение призывали в степь, беспробудно спавшую со времен средневековья, первые образованные казахи. Этот призыв и сегодня звучит вполне современно. Большая часть народа еще пребывает в исторической дреме. Оказывается, всеобщей грамотности мало, чтобы «воспрянуть ото сна». У нас некоторые профессора, сами штатные просветители все еще мыслят категориями дремучей древности. «Оян» происходит от «ой» — «мысль». «Оян» — это и «начинай мыслить!». Призыв к свободомыслию как ведущему фактору культуры. Стало ли свободомыслие общенациональным явлением? Вопрос о судьбе казахского языка в новом государстве с первых дней обрел остроту. Конституционное двуязычие многие воспринимают как угрозу родному наречию, а предложенное правительством трехъязычие — тем более! «Нет, надо как во всех нормальных государствах — одноязычие!». Скажите, Швейцария — нормальное государство? Три языка. Все государства Европейского союза осваивают английский как второй обязательный. В Индии английский признан государственным языком наряду с хинди, бенгали, тамили и десятком других великих языков. В современном мире современные государства пытаются обрести новые языки, необходимые для межнационального общения, если родной таковым еще не стал. И только спящие в средневековье надеются обойтись одним своим. Оян, казах! В 1969 году я писал в «Глиняной книге» об анабиозе как историческом явлении. Спит человечество вечно. И каждый век из храпящей толпы поднимался один человек... Побегает по планете, усыпанной спящим людом, ногами о глухие тела постучит, покричит, побуянит, никого не разбудит. Снова в будущее пропутешествуют народы спящие, и в следующем веке проснется один человек, чтобы собою отметить храпящее настоящее... Вот таким человеком был Пушкин в спящей России, Абай в спящей Степи. Такими людьми были первые алашординцы. В начале XX века на Западе уже занимался рассвет, а на Востоке еще была полночь. Отсталость наша тысячелетняя и сегодня сказывается, и будет еще завтра. Этого надо стесняться, это надо преодолевать. Даже приобщение к новым технологиям не избавит сразу от заспанности. Задача интеллигенции — определить, что есть старинное в нашей культуре, а что устаревшее. Эта задача, на мой взгляд, должна войти в программу «Оян казах». Журнал «Айкап» может начать работу над условиями этой задачи. — В свое время вы предложили ЮНЕСКО провозгласить 2006-й Годом планетарного сознания… — Да, Генеральная конференция ЮНЕСКО приняла такое решение, но Генеральная ассамблея ООН не утвердила его. Мотивы были такие: человечество еще не разобралось с формами национальных, племенных, религиозных и прочих форм сознаний, поэтому о планетарном речь заводить рано. Я убежден, что наряду со всеми локальными формами мировоззрения необходимо предусмотреть и создающееся, и уже действующее общечеловеческое, планетарное, сформированное общими ценностями, характерными для продвинутых национальных и религиозных. «Не убий», «не лги» и сотни более сложных постулатов. Выступая на конференции, я говорил о том, что в каждом государстве есть люди, уже обладающие планетарным сознанием. Если из таких будут целенаправленно формироваться политические элиты, то странам будет легче понять друг друга, устанавливать добрые взаимоотношения. Если во главе ведущих государств Запада и Востока встанут люди планетарно мыслящие, мир избежит экономических и политических катастроф. Избежит третьей, окончательной, мировой войны. Я уверен, что Генеральная ассамблея утвердит решение ЮНЕСКО, и какой-то из будущих годов будет провозглашен Годом планетарного сознания. — Что вы сейчас пишете? — О чем я пишу сегодня? О тюркизмах, обнаруженных мною в шумерском, древнеегипетском и древнекитайском языках. Хочу рассказать об этом в Центре тюркославистики КазНУ. Готовлюсь. — Что, по-вашему, крайне необходимо для издателей в нынешнее время? Какими будут ваши наставления и пожелания возрожденному журналу «Айкап»? — Журнал делает попытку возродиться в интереснейший момент, когда Республика Казахстан готовится отметить свой первый юбилей — 25-летие нового государства. Подводятся итоги сделанного и упущенного. И, конечно, наряду с успехами аналитики вспомнят моменты, вызывающие досаду и сожаление. Не назвать их — значит загнать болезнь внутрь. Но опыт журнала Сералина подсказывает нам, что, сожалея об упущениях, надо предлагать программу восполнения потерь. Короче говоря, содержание журнала должно всегда соответствовать смыслу своего названия. И в юбилейные годы, и во все последующие. Он будет уникальным изданием во всей Евразии.
Другие новости
