О наших именах

Олжас Сулейменов,

поэт, писатель-литературовед

О наших именах

В имени, которое давали младенцу мужского пола, казахи кодировали какую-то программу, наполненную надеждой родительской. Я был знаком с человеком по имени Маршал. Уверен, оно не принесло ему полного счастья. Можно представить, как доставалось ему на срочной службе в армии, которую он закончил в звании, записанном в воинском билете: «рядовой запаса». Мы познакомились, когда ему было за пятьдесят, и этот возраст уже не позволял надеяться на более успешное продолжение его воинской карьеры.

Увы, далеко не всегда завышенные пожелания отцов реализовывались сыновьями. Но завет семипалатинца Мутана, назвавшего своего мальца Галымкаиром, полностью оправдался, почти как научно обоснованный прогноз.

Сын стал первостатейным Галымом, руководителем большого коллектива профессиональных ученых, обучающих десятки тысяч будущих специалистов.

Я дружил с аксакалом Мутаном. Вместе останавливали полигон. Вместе получали за это ордена. Даже фотосвидетельство этого сохранилось.

Но нет фотографий наших посещений больниц, где мы видели жертв атомных испытаний – детей, рожденных без рук, без ног, с другими ужасными пороками. Какие имена при рождении давали этим детям их потрясенные отцы?! Имена отчаяния и безнадежности.

На сопке Караул в Абаевском районе с тысячами семипалатинцев мы молча каялись и клялись больше не допускать такого уничтожения человека, клялись помогать сыновьям и дочерям нашего народа исполнять программы, завещанные отцами. А для этого народу надо больше галымов.

…Горжусь продолжающейся дружбой с нашим университетом и его замечательным ректором.

Не так давно был отмечен золотой медалью как один из достойных выпускников КазГУ–КазНУ. Этой наградой горжусь не меньше, чем самым высоким орденом.

Вчера открыл диплом, выданный мне университетом как руководителю первого в Казахстане (да и в Евразии) Центра тюрко-славистики. И снова почувствовал неловкость от того, что редко нахожу время для встречи со студентами, могущими заинтересоваться проблематикой центра. Оправдываюсь тем, что сам постоянно в этой работе. Вот уже более полувека. Для меня история слов тюркских и славянских – это увлечение, хобби, но для молодых лингвистов она может стать интересной работой на всю жизнь, и я надеюсь помочь им в этом. Поэтому тороплюсь подготовить книги, доступные пониманию как учебные пособия, что, конечно, сокращает график встреч и лекций. Но тем не менее дело идет, и, надеюсь, вскоре университетскому издательству предложу рукопись, помогающую разобраться в знаковой этимологии – новом методе расшифровки слова.

Юбиляру положено делать подарки. Новая книга, как сказал, еще не вышла. Только вчера закончил набросок сюжета главы об истории тюркского слова ай (*aj) – «луна», которое первоначально означало «солнце». В Бронзовом веке (V–III тыс. лет до н. э.) семантика изменилась: «солнце» > «луна».

Хочу подарить моему ученому другу Галыму Мутанову на день рождения лингвистическую новеллу (novello – в ит. «новое»), которую написал сегодня. Назову ее «Айдар». Почему?

***

Однажды в какой-то молодой компании объяснил одному из гостей происхождение его имени. Объяснение, видимо, убедило присутствующих, и один из них, поразительно круглолицый мужчина, спросил: «А мое имя можешь?»

Тон его обращения не понравился, и я смог: «Айдар» – это по-казахски «много лун». Твой отец был наверняка лунолик, и мать лунолика. В твоем лице получилось многолуние».

Потом в своем кабинете я попытался разобраться в его имени.

По характеру имен людских можно понять, в какие времена они создавались. У казахов сохранились имена, рожденные еще в эпоху лунопоклонничества. Некоторые стали этнонимами. Имя одного батыра дало название роду Айдабол. Мой отец из этого рода. («Айда бол!» – «Будь на луне!».) Четыре года назад Анара, дочь моего младшего брата Серика, работающая во Вьетнаме, родила сына. Муж у нее – специалист из Германии. Они, посоветовавшись с Сериком, назвали малыша Айдан. Звучит вполне по-казахски и по-немецки, как признают все. Смысл молодым непонятен, но звучит красиво. Буквальный перевод немцу передали – «С луны!». Улыбнулся и согласился.

Некоторые из лунных имен поэты могли породить недавно (такое, например, как Айсулы – «Прекрасная, как луна». Но этимология непонятных «с луны», «будь на луне» или Айдар – «луны», т. е. «много лун», потребует погружения в культуру по меньшей мере Бронзового века.

Тогда луну изображали простой окружностью , а солнце –  («луна и копье», т. е. «убитая луна») или  («луна и рана от копья»).

«Луна с точкой» стала главным иероглифом в письменности Древнего Египта.  Ra – «бог солнца» (III–I тыс. до н. э.) и в древнекитайском письме –  – «солнце» (II тыс. до н. э.) (Название пока не восстановлено синологами.)

Но «луна с чертой» ни в одной из дошедших до нас иероглифик не сохранилась в значении «солнце». «Пятно на солнце еще можно понять, вот палка зачем?»

Метод знаковой этимологии позволяет убедиться в том, что именно знак солнца – «луна с копьем (стрелой)» – появился намного раньше «луны с раной» и успел воплотиться в облике верховных жрецов-правителей.  – «лик с узкой бородкой». Все фараоны Древнего Египта в скульптурных портретах – с узкой заплетенной бородкой. В Древнем Китае царям брили головы, оставляя на макушке прядь волос, которую заплетали в узкую длинную косу. Эта традиция распространилась в монгольских и тюркских культурах. Почему? Солнце должно было видеть на лице или на челе адепта свой знак и покровительствовать его роду-племени-государству.

По образцу священных иероглифов создавалась архитектура жилья, поселений, городов. В плане они должны были выглядеть или так –  (ограждение и копье, вонзенное в центр. Позже – колонна в центре города), или   (внешняя крепостная стена и внутри – малая крепость для верховного жреца-правителя).

…Почему знаки солнца были столь ненатуральны? Жрецы-знакотворцы столкнулись с нешуточной проблемой. И ночное, и дневное светила графически ничем не отличались друг от друга. И гениальный жрец нашел выход в период смены веры. Отказываясь от Луны, он «зачеркивал» изображение устаревшего бога, накладывал на него знак оружия – стрелы или копья. Этим знаком отрицания мы пользуемся до сих пор. Пожалуй, один из самых древних письменных знаков человека. Зачеркивая слово, строку, перечеркивая страницу, мы накладываем знак копья-стрелы.

Зачеркнутая луна («не бог») стала выражать новое значение – «солнце», новый бог.

В пещерах палеолита (Испания) найдены странные рисунки . На мой взгляд, это самое раннее изображение сюжета – убийства Луны. Эти символы подсказали жрецам идею заплетенной бороды фараона – сына солнца. Эти три черты «наконечника» превратились в три пряди волос, которые заплетались. Этот способ плетения до сих пор используется как основной. Возможно, тогда уже знак «уточнился»: сократилось древко стрелы. И этот уточненный дошел до китайцев, где понят как «лучистая луна». Но знак луны у них был другой. И потому его преобразовали в солнце с пятном , а в квадратном письме . Этот элемент мы узнаем в сложном иероглифе  – doŋ – «восход солнца».

Не этот ли знак подсказал японским дизайнерам образ комнатного телевизора с антенной, ножками? Даже полосы на экране предвидели. «Антенна» произошла, вероятно, от стрелы, указывающей направление движения утреннего светила – вверх.

Как предки тюрок назвали знак ?

Полагаю – айдар. Буквальный смысл – «лýны» (мн. число). Составляющие слоги: ай – «луна», -дар – суфф. мн. ч.

Значит, черта отрицания (некогда – «стрела», «копье») в иероглифах Бронзового века стала говорить об увеличении числа указанного предмета.

(В финикийском алфавите есть пара букв – бывших иероглифов:  – he,  – het. Они перешли в архигреческий алфавит:  – e и  – ē. Черта – вертикальная и горизонтальная – в буквенном письме Европы будет обозначать увеличение звукового содержания. Другие примеры применения черты отрицания-увеличения приведем в Словаре «1001 слово».)

По имеющимся в моем распоряжении материалам видно, что одни из первых использовали шумерский иероглиф  ti, til (tel), tir (ter) – «стрела» как детерменатив умножения – германцы, обитавшие в III тыс. в Древней Передней Азии (Шумере).

После них – мифические индоевропейцы Малой Азии во II тыс. до н.э. Они превращали удвоенные слоги в конструкции «слог + ter» (ma-ma > mater, pа-pа > pаter и т. д.).

В тюркских языках суффикс мн. -ter (-der) сохранился только в наречиях кипчакской группы. (В огузо-карлукских превратился в -ler.)

И в «мягком» произношении выступает только после мягких основ: it – «собака», itter – «собаки», iz – «след», izder – «следы». После твердых основ и звуки суффикса грубеют: закон сингармонизма действует только в тюркских языках. At – «конь», attar – «кони», kaz – «гусь», kazdar – «гуси».

Зная эти правила, мы восстанавливаем праформу слова айдар (ajdar) – *aj-ter > *ajder > *ajdar – 1) «луна-стрела» (т. е. «убитая луна», «не луна») > «солнце»; 2) «луна-стрела как символ умножения» > «солнце». Так появилось в тюркских культурах имя-титул Айдар (Гайдар, Гейдар, Хайдар).

В казахской среде слово используется также как название детали прически: айдар – «прядка волос, оставляемая на макушке ребенка».

Знак солнца и его тюркское название ajdar побывали во многих южных и восточных культурах III–I тыс. до н. э. Графический образ солнца толковался жрецами. Ни луна, ни стрела в нем уже не узнавались. В южных краях иероглиф был понят как изображение головастой змеи – кобры. Почитание кобры как земного представителя солнца мы узнаем в культурах Древнего Египта и Древней Индии. Более того, семантика – «солнце» заставила поднять кобру в небо. Кто-то из жрецов первым создал и запустил Воздушного Змея  .

(Во Франции это создание называют Воздушным Оленем. Там в основе этого образа лежал вариант знака  – «луна» (месяц)» – «копье (стрела)».)

В Древней Индии устраивали фестивали Воздушных Змеев. Чей змей ajdar поднимался выше к солнцу, тот избирался раджой (королем).

Китайские жрецы с тех пор почитают воздушных змеев-драконов.

В казахский фольклор из какого-то восточного (монгольского?) попало слово аждахар – «дракон» (*ajdaar). Но в диалектах возможно употребление и формы айдаар в том же смысле.

…Летом 1957 года я проходил студенческую практику в северо-восточном Прикаспии. Наш геологический отряд передвигался по пустыне Усть-Юрт на грузовике ГАЗ-51.

Мы остановились передохнуть у колодца, где стояло две юрты чабанов. Там мне удалось увидеть незабываемое зрелище. И услышать впервые непонятное мне тогда слово «айдаар».

Наполнив бочку в кузове свежей водой из глубочайшего колодца, попив крепкого «кирпичного» чаю со сливками, собрались уезжать. Вдруг хозяин швырнул на дастархан свою пиалушку, вскочил, бросился в юрту, выбежал оттуда с каким-то пустым тазиком и, заорав: «Айда-а-р! Айда-ар!», принялся колотить скалкой по тазу, поднятому над головой. Он бежал от юрт, посылая гром таза вверх, туда, где (теперь и мы заметили) пролетал высоко в небе еле слышимый реактивный самолет. За ним тянулся длинный, белый, тающий след.

Чабан, наверное, впервые увидел реактивный самолет. Военные в тех краях часто не летали. А пассажирские еще были в основном моторные.

Чабан лупил по бедному тазу, отгоняя дракона от аула, не ведая, что воплощает в предметах и действиях древнейший письменный знак  – ajdar, который, думаю, породил в других культурах Бубен и Било, Барабан и Палочку.

***

Эта новелла может стать кратким изложением одной из задач нашего центра – проследить маршруты распространения слова ajdar в мировых языках и культурах.

Девочки – организаторы сборника в честь юбиляра – торопят, поэтому более подробные страницы истории этого знака Солнца, развеянные ветрами времени, будем собирать всем миром. А Центр тюрко-славистики КазНУ подскажет, как это надо будет делать.

Здоровья и долгих десятилетий, Галым-жан!

Алматы, 1 марта 2017 г.